Интервью Владимира Путина французской телекомпании «Франс-3»

ВОПРОС: Господин Президент, прежде всего спасибо за то, что Вы принимаете нас в Москве накануне праздничных мероприятий, посвященных 60-летию Победы над нацизмом, в которую Красная Армия внесла большой вклад. Какое значение Вы придаете этим церемониям?

В.ПУТИН: Прежде всего любая война – это трагедия, а большая война – это большая трагедия. И 9 Мая – это прежде всего дань памяти тем, кто погиб, а наша страна, как Вы знаете, понесла огромные потери. И, конечно, это дань уважения тем, кто выжил и победил нацизм. Это прекрасный повод всем нам вспомнить, к чему может привести политический экстремизм, человеконенавистническая теория, воплощенная в практической политике. Ну и наконец, это прекрасный шанс перевернуть окончательно тяжелую страницу европейской истории, на основе согласия, полного примирения сформулировать ясные и понятные, прозрачные демократические принципы международного общения на длительную историческую перспективу.

ВОПРОС: Спустя 60 лет после окончания Второй мировой войны куда, по Вашему мнению, направлен вектор развития мировых событий: к примирению, о которым Вы только что упомянули, или же, наоборот, к конфронтации?

В.ПУТИН: Мне кажется, что все-таки основной вектор – примирение, сотрудничество. Мир не стал проще. Более того, появились какие-то новые угрозы, менее известные как глобальные в прошлом, но тем не менее все-таки вектор на примирение и сотрудничество является, на мой взгляд, определяющим.
В этом смысле нам очень хороший пример подают Франция и Германия. Мы знаем все, что предшествовало послевоенному периоду в отношениях между двумя государствами и народами, и все-таки французы и немцы смогли преодолеть это прошлое, смогли не просто примириться, а смогли создать такую систему взаимоотношений, которая является сегодня одной из определяющих с точки зрения процессов интеграции в Европе и влияет на ситуацию в мире в целом. Знаю, как много внимания уделяли и уделяют этому политические деятели прошлых лет и сегодняшнего дня как во Франции, так и в Германии. После окончания «холодной войны» мы, конечно, должны воспользоваться этим хорошим примером для того, чтобы построить подобные отношения уже на глобальном уровне.

ВОПРОС: Если бы Вы хотели поделиться какими-либо уроками для всего человечества, которые мы все вынесли за последние 60 лет, то что бы Вы могли сказать?

В.ПУТИН: Я думаю, что это раскол Европы. Раскол и в Европе, и во всем мире, разделение человечества на блоки, которые несколько раз ставили это человечество на грань полного уничтожения, абсолютно недопустимы.

ВОПРОС: Господин Президент, 10 мая Вы подпишете с Европейским союзом план совместных действий. Не хотели бы Вы быть больше интегрированы в Европу или такое решение Вас устраивает?

В.ПУТИН: Мы должны быть реалистами и исходить из готовности обеих сторон к интеграции в тех темпах, которые были бы им приемлемы. Это касается экономики, правовых систем, гуманитарной сферы в самом широком смысле этого слова, так же как и социальной.
Мы реалисты, мы будем стремиться к сотрудничеству с Евросоюзом. Для нас, как я уже сказал, отвечая на Ваш предыдущий вопрос, абсолютно неприемлемым является раздел Европы по каким-то новым линиям. Было бы ужасно, если бы была возведена еще одна, невидимая, но не менее страшная для народов Европы «берлинская стена».
Не исключаю, что на каком-то этапе наше сотрудничество будет настолько плотным и тесным, что оно будет мало чем отличаться от членства России в Евросоюзе. Мы говорим о четырех общих пространствах: в сфере экономики, в области внешней и внутренней безопасности и в гуманитарной сфере. Есть ведь и европейские страны – такие как Норвегия, допустим, – которые не ставят перед собой цель вступления в ЕС. Не исключаю, что на каком-то этапе взаимодействия с Евросоюзом будущие партнеры или сегодняшние партнеры в будущем поставят перед собой такую задачу – объединение в рамках единой структуры. На сегодняшний день мы такой задачи не ставим. Но, повторяю, степень интеграции на каком-то этапе может быть такой, что она будет мало чем отличаться от реального членства в ЕС.

ВОПРОС: Господин Президент, я понимаю, что Вы, конечно, не можете вмешиваться в дела Франции, но вопрос такой: создаст ли проблемы для ваших собственных интересов ослабление Европы в случае французского «нет» на приближающемся референдуме по проекту европейской конституции?

В.ПУТИН: Это действительно не наше дело.
У нас есть определенные проблемы во взаимоотношениях с Евросоюзом. Я считаю, что они не носят системного характера – это текущие проблемы. Но одна из основных проблем заключается в том, что нам часто просто не с кем разговаривать. Постоянно меняется председатель, каждые полгода. Это, конечно, демократично, но с точки зрения управления, на мой взгляд, крайне неэффективно. Повторяю еще раз, по моему убеждению, если Европа хочет быть сильным центром мировой политики и, соответственно, эффективно решать экономические и социальные задачи, то, конечно, она должна быть компактной и управляемой в хорошем демократическом смысле этого слова – в соответствии с теми нормами, которые выработаны всеми членами этого сообщества. Если так произойдет, мне кажется, нам будет легче работать с Евросоюзом. Если нет, ничего страшного, мы будем продолжать работать и в сегодняшнем режиме.

ВОПРОС: Господин Президент, некоторые на Западе утверждают, что Путин прибегает к слишком авторитарным методам для своего управления. Какой образ Вы хотели бы создать для России?

В.ПУТИН: Вы знаете, в начале 90-х годов у нас происходили достаточно тяжелые внутренние процессы. Мы тем не менее создали основы демократического общества. Мы создали реальную систему разделения властей, чего раньше в Советском Союзе в условиях тоталитарной системы не было. У нас действует исполнительная власть, представительная и судебная, причем отдельно и независимо друг от друга.
К сожалению, в начале – середине 90-х годов возникла угроза развития России по олигархическому пути, когда отдельные группы лиц, используя свое влияние на органы власти и управления, прибирали к рукам многомиллиардную государственную собственность, средства массовой информации, и подчиняли это все своим групповым интересам, используя, повторяю, государственные институты. Все это было связано с неэффективностью государственных институтов после распада Советского Союза, а новые, как известно, еще не набрали соответствующей динамики, силы, влияния и эффективности. Тогда очень многие наши партнеры на Западе предупреждали нас о невозможности или о негативных последствиях подобного развития России, активно критиковали нас за это.
Сегодня, когда мы повышаем эффективность государственных институтов – хочу подчеркнуть: повышаем на демократической основе – это также не нравится кому-то внутри страны и за границей. Допустим, уголовное дело по одной из нефтяных компаний привлекает внимание всего мира и Ваших коллег: и в США, и во Франции, и в других странах Европы. Все кинулись защищать одну эту нашу нефтяную компанию. Конечно, эти «бедные» люди нуждаются в защите: за пять лет заработать по 6 – 7 миллиардов долларов на каждого личного состояния – немало, и говорит о том, что они люди талантливые, они умеют себя защищать. Но ведь происходят уголовные преследования руководителей компании «Энрон» и «Уорлдком» в США, «Пармалат» в Италии, в некоторых других странах. Причем там речь идет о возможных санкциях в несколько десятков лет тюрьмы для первых лиц компаний. В Испании сейчас арестовано, по-моему, до сорока человек, в том числе есть и наши, российские, фигуранты.
По моему глубокому убеждению, демократия не означает вседозволенности и анархии, а рыночное хозяйство не должно сопровождаться обнищанием миллионов и сосредоточением миллиардов в руках двух-трех человек, причем таким образом, который не соответствует действующему законодательству. Но мы будем и дальше поддерживать наших предпринимателей, развивать рыночную экономику и юридическую базу, защищающую частную собственность, будем развивать многопартийную систему, укреплять независимость средств массовой информации через их прежде всего экономическую самостоятельность и независимость. У нас в России действует 3200 радиотелекомпании, и только 10 процентов из них контролируется государством. В России издается 46 тысяч печатных изданий – я сомневаюсь, что там есть хотя бы один процент, который находился бы под государственным контролем. Так что слухи о кончине демократии в России сильно преувеличены.

ВОПРОС: Господин Президент, раздражает ли Вас стремление НАТО расширить свое влияние на Ваших соседей и партнеров, например таких как Украина и Грузия?

В.ПУТИН: Я думаю, что НАТО уже имеет влияние на многих наших партнеров, в том числе и на Украину, и на Грузию. Это нас не раздражает. Россия сама развивает отношения с НАТО, и даже создан Совет «Россия – НАТО», в рамках которого мы работаем, и работаем достаточно успешно.
Если речь идет о расширении НАТО за счет этих стран, о включении их в НАТО, то это, конечно, другой вопрос. И если Вас интересует мое мнение по этому вопросу – пожалуйста, я готов и на него ответить.
Мы считаем, что техническое расширение НАТО не улучшает ситуацию в мире с точки зрения укрепления его безопасности. Есть современные угрозы, о которых мы знаем: терроризм, распространение оружия массового уничтожения. Не очень понимаю, как это чисто техническое расширение, скажем за счет наших прибалтийских соседей, может обеспечить большую безопасность. Если другие бывшие республики Советского Союза будут вступать в НАТО, то в принципе наше отношение останется таким же.
Но я хочу подчеркнуть: мы с уважением будем относиться к их выбору, потому что это их суверенное право – определять свою оборонную политику. Это не ухудшит наших межгосударственных отношений. Повторяю, мы и сами развиваем отношения с Организацией Североатлантического блока. Но некоторые проблемы технического характера могут возникнуть.
Например, у нас с Украиной огромный объем военно-технического сотрудничества, очень большая кооперация. Это и понятно, потому что наш военно-промышленный комплекс работал до недавнего времени в рамках единой страны. Мы надеемся, что наши отношения с НАТО будут развиваться и дальше, а степень доверия будет повышаться. Но пока наши отношения находятся на таком уровне, который не позволит нам держать в одной из стран НАТО, в данном случае пусть это будет Украина, некоторые чувствительные технологии и отдельные производства. Это потребует от нас дополнительных – хочу подчеркнуть: государственных – ресурсов для переноса упомянутых технологий, этой науки, этого производства на территорию Российской Федерации. Наши российские коллеги, конечно, этому только порадуются, но для государства это нагрузка. Для Украины тоже возникнут, думаю, какие-то проблемы, потому что это вполне может привести к свертыванию соответствующих производств и направлений научной деятельности, хотя, может быть, этого и не произойдет. Но мы должны заранее об этом откровенно, честно и открыто сказать друг другу, что мы и делаем.

ВОПРОС: Господин Президент, пять лет назад Вы мне говорили: «Я не могу позволить, чтобы в Чечне и на Кавказе, который является «подбрюшьем России», лидеры повстанцев, которых поддерживают исламисты, создали бы исламскую республику». Подпишетесь ли Вы под этими словами сегодня? И каково, на Ваш взгляд, решение чеченской проблемы?

В.ПУТИН: Конечно, ведь речь шла не о создании какой-то исламской республики на территории самой Чечни – они ставили перед собой другие цели: создать от Каспийского до Черного моря фундаменталистское государство. По сути, они занимались подменой понятия, говорили вовне о необходимости борьбы за независимость Чеченской Республики, а фактически нападали на соседей с целью реализации вот этой идеи – отторжения от России дополнительных территорий и создания фундаменталистского государства. Думаю, что сейчас для всех, и для них в первую очередь, стало очевидным, что эта их сумасшедшая идея нереализуема, во всяком случае нереализуема за счет России.
Вместе с тем они еще продолжают наносить удары, совершают ужасные злодеяния на нашей территории. Решение здесь может быть только одно: нужно продолжать работу на территории самой Чеченской Республики, продолжать политический процесс, который мы там запустили. Я напомню: мы провели референдум по конституции Чечни – она принята, мы помогли выбрать там президента. Мы сейчас работаем над договором, который распределит полномочия между федеральным центром и самой республикой. И, наконец, осенью этого года чеченцы хотят провести выборы в парламент – мы, конечно, будем всячески этому способствовать. Там созданы органы власти и управления, которые укомплектованы исключительно из местного населения, включая силовые структуры. Мы провели там три амнистии.
Мы будем и дальше продолжать двигаться по пути политического урегулирования, привлекая всех, кто хочет нормальной мирной жизни, нормального прогресса, естественного для чеченского народа и для республики. Мы будем продолжать жестко бороться с теми, кто с оружием в руках пытается осуществлять абсолютно неприемлемые преступные планы, с помощью террора пытается решить свои задачи, прикрываясь исламом, прикрываясь политическими лозунгами.

ВОПРОС: И два последних маленьких вопроса, господин Президент.
Как представляется, сейчас «дорожная карта» ближневосточного урегулирования находится в опасности. Как Вы видите эту ситуацию, каковы Ваши оценки после недавней встречи с Ариелем Шароном в Израиле?

В.ПУТИН: Я бы не сказал, что «дорожная карта» находится в опасности. Конечно, это сложный план, который ставит своей задачей добиться такого урегулирования, которое мы называем всеобъемлющим. Его целью является создание ситуации, при которой два государства: и Израиль, и будущее палестинское государство – жили бы в мире друг с другом и в международно-признанных границах. Этот план согласован с обеими сторонами – и с Израилем, и с Палестиной – и подкреплен авторитетом международного сообщества в лице Организации Объединенных Наций.
Конечно, у палестинцев есть опасение, что их партнер по переговорам, израильская сторона, выполнит только часть этого плана, а какую-то часть предаст забвению. Но, повторяю, что процесс это сложный. На мой взгляд, и палестинцы и, что важно, израильская сторона – так мне показалось из моих бесед и разговора с Ариэлем Шароном – все-таки настроены на конструктивное движение вперед. Это самое главное.
Кстати говоря, авторитет Франции и Президента Ширака на Ближнем Востоке и в арабском мире очень высок. Могу это подтвердить и по результатам своей недавней поездки на Ближний Восток.
Поэтому нам очень важно, как мне представляется, постоянно держать руку на пульсе, постоянно поддерживать контакты между договаривающимися сторонами и между посредниками в лице «четверки» международных посредников. Буквально через два дня здесь, в Москве, должна состояться встреча министров иностранных дел «четверки». Мы надеемся, что нам удастся организовать и встречу на экспертном уровне, скажем, осенью этого года. В общем, дорога очень сложная даже по этой «карте», но, как известно, дорогу осилит идущий.

ВОПРОС: И последний вопрос, господин Президент. Сегодня практически все на Западе концентрируют свое внимание на Иране и на его ядерной программе. Есть ли у Вас уверенность, что Иран не будет использовать создаваемую им ядерную программу в военных целях?

В.ПУТИН: Я надеюсь на это. Во всяком случае, наше сотрудничество с Ираном находится под жестким международным контролем, под контролем МАГАТЭ, и это исключительно мирная ядерная программа. Мы не можем, не должны лишать иранский народ возможности пользоваться современными технологиями и достижениями науки и техники. Но мы и не имеем права закрывать глаза на то, в каком мире мы живем, в каком регионе находится Иран и какие там между странами складываются отношения. Поэтому мы призываем Иран поставить все свои программы под полный контроль МАГАТЭ и считаем правильным решение заморозить всякую работу над созданием технологии ядерного цикла, то есть работ по обогащению урана, которые могли бы привести к созданию боевого ядерного топлива. И в этом смысле мы очень активно сотрудничаем с нашими европейскими партнерами, с европейской «тройкой» и с Соединенными Штатами. Наши позиции здесь практически совпадают.

РЕПЛИКА: Спасибо, господин Президент. Желаю Вам всяческих успехов во всех Ваших начинаниях.

В.ПУТИН: Большое спасибо.