Фридрих фон Хайек, крестный отец ультралиберализма

Политико-экономическая теория Фридриха фон Хайека стала идеологической основой либерального порядка. Она одновременно является результатом особенной истории и целой сети отношений, развившейся в тени крупных американских фондов.
Хайек родился в 1899 году в Вене. Его юность прошла в сложной политической атмосфере, когда страна была парализована массовыми забастовками. Хайек стал свидетелем дезорганизации правящего режима, подвергнувшегося двойной угрозе часто антисемитского популизма и революционного социализма, дополненного марксистской риторикой. В этом контексте он и увлекся теориями Фабианского общества – английского социалистического реформистского течения, созданного Беатрис и Сидни Вебб, выступавшими за духовную революцию. В это же время он заинтересовался философией Людвига Витгенштейна, главного «вдохновителя» Венского кружка.
Хайек принимал участие в семинарах экономиста Людвига фон Мизеса, на которых также присутствовали его последователи, которые позже будут способствовать распространению благой либеральной вести во Франции (Жак Рюефф, советник генерала де Голля), Италии (Луиджи Эйнауди), Германии (Вильгельм Рёпке, Людвиг Эрхард), и, в меньшей степени, в США (Мюррей, Ротбард).

В то время Мизес отстаивал идеи, противоречившие теориям, доминировавшим в кругах австрийской интеллигенции. Хайек называл его « непримиримый либерал-одиночка ». Он был инициатором критики теории планового экономического развития, которая, на его взгляд, не могла быть адекватным экономическим решением в силу сложности экономических расчетов и недостатка информации. В своем главном произведении Социализм он предсказал провал социалистического эксперимента, сделав вывод, что планирование может привести лишь к хаосу или стагнации. Мизес работал профессором в Вене (1913-1938), а потом в Нью-Йорке (1945-1969), основав неоавстрийское течение, получившее развитие в семидесятые годы. Он был приближен к американским кругам в Западной Европе (Фонд Рокфеллера и Национальное бюро экономических расследований профинансировали две его книги, опубликованные в 1944 году, Omnipotent Government: the Rise of the Total State and Total War и Bureaucraty). Стремясь к распространению своих теорий при поддержке фондов и промышленников, Мизес создал официозную организацию – черновой вариант Общества Монт Пелерин, представителями которой в Западной Европе стали его ученики.

Неолиберальная политическая теория

Продолжая либеральную традицию Адама Смита, Хайек проповедует концепцию минимального участия государства. Его личный вклад заключался в резкой критике идеи «социальной справедливости». По его мнению, за этим понятием скрывалась защита корпоративных интересов среднего класса. Он выступал за упразднение государственного вмешательства в социальной и экономической областях.
Программа Хайека изложена в Конституции свободы (1960): отмена регламентации, приватизация и уменьшение программ по борьбе с безработицей, ликвидация пособий на жилье и контроль арендной платы, уменьшение расходов на социальную безопасность и ограничение власти профсоюзов. Государство не имеет права на перераспределение, тем более исходя из критерия «социальной справедливости». Его роль должна ограничиваться обеспечением юридических рамок, гарантирующих элементарные правила торговли. В 1976 году он даже предложил денационализировать валюту, то есть приватизировать национальные центральные банки, чтобы подчинить выпуск денег рыночным механизмам. Радикальность его либерализма подчеркивают позиции и в других вопросах. Он выступает, например, за установление минимального дохода, но это продолжение должно рассматриваться как реабилитация английского закона о неимущих, а не «социализм по Хайеку» [1] .

Развернутая теория Хайека основана на убеждении, разделяющемся всеми либералами, от сторонников классической школы до приверженцев австрийской теории. Метафора «невидимой руки», которая в теории Адама Смита обеспечивает соответствие спроса и предложения на различных рынках, прекрасно иллюстрирует общую для всех либералов предпосылку, которую они стремятся доказать различными постулатами: общая теория равновесия Вальраса, расширенная Парето; спонтанный порядок или каталлаксия в австрийской школе. Он является результатом несогласованных действий, а не осознанного проекта. Рыночный порядок не является умышленным и спланированным, он спонтанен. Эта экономическая концепция служит оправданием критики политики вмешательства государства в экономические вопросы, порождающей диспропорции и потрясения на рынке. Хайек считал, что сторонники кейнсианства превращают государство в «экономического диктатора».
Политическая философия Хайека очень близка тезисам Локка. Государство защищает неотъемлемое право собственности и ограничено индивидуалистическими условиями гипотетического учредительного договора. Тогда право становится инструментом защиты спонтанного рыночного порядка. Следовательно, наибольшую важность приобретает защита экономического либерализма с поглощением политического либерализма. Демократические идеи уходят на второй план. Это приводит Хайека к провокационным заявлениям. По его мнению, демократия не является безупречной политической системой: она «по большей части является способом, корыстным приемом сохранения внутреннего мира и индивидуальной свободы» [2] . Недемократический режим, гарантирующий спонтанный порядок рынка, предпочтительнее плановой демократии. Эти рассуждения станут оправданием присутствию «Chicago boys» в Чили. Теория Хайека является смесью консерватизма (критика демократии, вдохновленная изобличением Французской революции Эдмунда Бёрка) и либерализма (Адам Смит). Хайек предостерегает от введения неограниченной демократии, которая неминуемо приведет к правлению тоталитарной демократии [3]. На самом деле, Хайек одержим идеей средних классов, контролирующих демократические режимы: « Есть большая доля истины в формуле, согласно которой фашизм и национал-социализм являются своего рода социализмом для среднего класса » [4] . Кроме того, он опасается бедных и их непредсказуемой реакции. Он требует установления минимального дохода «пусть и в интересах тех, кто стремится обезопасить себя от отчаянной реакции неимущих» [5]. Отказываясь принять идею социальной справедливости, Хайек, тем не менее, разработал особенную концепцию справедливости, одновременно либеральную и консервативную, хоть он и отрицает это в статье под названием Почему я не консерватор?.

Радикальные идеи Хайека, его нападки на вмешательство государства в экономику не могут быть поняты без возврата к послевоенному историческому контексту: разработка новой концепции либерализма связана с убийственной критикой триумфального кейнсианства. Хайек, вдохновленный экономическими теориями Мизеса, отверг как проповедовавшийся марксистами коллективизм, так и экономическое вмешательство в капиталистических обществах. Вооружившись идеями Мизеса, он раскритиковал возможность планирования экономики, сложность которой противоречит любым рациональным расчетам. Это несогласие с «третьим социально-демократическим путем», который символизировали рузвельтовская концепция New deal и английский лейборизм, объясняет маргинализацию ультралибералов в начале 50-х годов, в частности, в самой могущественной антикоммунистической организации интеллектуалов, Конгрессе за свободу культуры.

Хайек за рамками «Культурной холодной войны»

В 1931 году Хайек становится профессором Лондонской школы экономики, после чего в 1950 году переходит на аналогичную должность в Чикаго. В 1962 году он становится профессором политэкономии в ФРГ… В этом университетском маршруте нет ничего случайного: Лондонская школа экономики финансировалась фондом Рокфеллера, а Чикагский университет был одним из бастионов либеральной экономики. Таким образом, Хайек создает международную интеллектуально-политическую сеть. Он смог собрать вместе либералов, американских и британских консерваторов, но его теории также были распространены и во всей Западной Европе. Поддерживая дружеские отношения с Раймондом Ароном [6], который распространял его концепции во Франции, он стремится стать «бескомпромиссным либералом», одновременно выступающим против фашизма и советизма.
Антитоталитарная риторика стала еще одним идеологическим инструментом интеллектуалов, входивших в Конгресс за свободу культуры – организацию, которую с 1950 по 1967 год контролировало ЦРУ. Однако начиная с 1955 года ультралибералы во главе с Хайеком были вытеснены «лейбористами», представлявшими «третий путь» социал-демократии, которые изменили идеологическую ориентацию Конгресса за свободу культуры. Новая программа появилась на международной конференции в Милане [7].
В Париже Джоссельсон при поддержке фонда Рокфеллера вербовал и финансировал ее участников. Список выступающих был одобрен комитетом в составе Раймонда Арона, Мишеля Коллине, Мелвина Ласки, Сидни Хука, Дени де Ружмона… Пятеро ораторов были кооптированы [8]. Им было поручено определить основные линии антикоммунистической идеологии Конгресса за свободу культуры на вступительном заседании. Во время конференции раскол между двумя тенденциями стал очевиден. Создатели организации, в большинстве своем нью-йоркские интеллектуалы, выходцы их троцкистских кругов, попытались объединить либералов, а также некоммунистических левых (как Леон Блум во Франции). В 1955 году Конгресс открыто пошел по социал-демократическому пути. Эту ориентацию подтвердил успех вступительной речи Хью Гейтскелла, лидера английских лейбористов. По его мнению, Welfare state (государство всеобщего благосостояния) совместимо с политической демократией. Этот тезис прямо противоположен австрийским теориям Мизеса. Хайек был четвертым оратором и выступил от имени ультралибералов, напомнив, что собственность является единственным правом, которое стоит защищать, намекнув на социальные права, которые затронул в своей речи Хью Гейтскелл [9]. Миланская конференция закончилась идеологической победой «лейбористов» и маргинализацией ультралибералов, которые отступили в «мозговые центры» - организации по обращению экономических элит в неолиберальную философию.

От коллоквиума Вальтера Липпмана к Обществу Монт Пелерин: рождение международного научного центра

Коллоквиум Вальтера Липпмана [10] (1938), в котором приняли участие Мизес и Хайек, стал поводом для встречи профессоров-либералов, враждебных к фашизму, коммунизму и всем формам экономического вмешательства государства. Книга Вальтера Липпмана [11] , The Good Society стала временным манифестом в преддверии появления Дороги к рабству, для той группы интеллектуалов, которые были относительно вытеснены в эпоху триумфального кейнсианства. По мнению Липпмана, коллективизм был общим корнем фашистского и коммунистического тоталитаризма. Правительства западных демократий, ввязываясь в политику экономического подъема, уступают соблазну планового экономического развития, так как не существует «срединного пути» между либерализмом и коллективизмом – и эта идея составляет основу австрийской философии, начало которой положил Мизес. Так, Луи Ружье [12], профессор философии в университете Безансона и главный организатор встречи, заявил: «Моральная драма нашего времени состоит в слепоте левых, мечтающих о политической демократии и экономическом планировании, не понимая, что плановая экономика подразумевает тоталитарное государство. Моральная драма нашего времени состоит в слепоте правых, вздыхающих от восхищения тоталитарными режимами и требующих одновременно преимуществ капиталистической экономики, не отдавая себе отчет, что тоталитарное государство пожирает частные богатства, подчиняет и обюрокрачивает все формы экономической деятельности в стране». Теория Хайека базируется на этом же принципе, популяризированном в знаменитой Дороге к рабству. Это умозаключение оправдывает создание либерального авангарда, способного на умственную борьбу (в первое время) против гегемонии применения кейнсианских теорий.
Этот коллоквиум увенчался запуском международного проекта по продвижению либерализма. Липпман, Хайек и Рёпке берут на себя организации в США, Великобритании и Швейцарии.
В 1947 году в соответствии с планом Липпмана, Хайек активно участвует в создании Общества Монт Пелерин, которое « является в каком-то роде материнской организацией всех неолиберальных исследовательских центров» [13]. Швейцарский бизнесмен Альберт Хунольд помог воплощению предложений Хайека, стремившегося создать «международный либеральный форум». Он помог и Вильгельму Рёпке в запуске международного журнала. Хунольд объединил швейцарских промышленников и банкиров в финансировании либерального научного центра [14] . Хайек собрал интеллектуалов разных течений, разделяющих, однако, веру в спонтанное равновесие рынка: монетаристов (Милтон Фридман) [15], представителей школы Public choice (Джеймс Бьюкенен), а также значимых интеллектуалов нео-австрийского течения. В первое время собрания финансировались фондами Relm и Earhart [16]. После этого общество получило поддержку ультраконсервативного fondation John Olin, Lilly endowment, фондов Roe, le Scaife family charitable trust и Fondation Garvey.

В течение двадцати пяти лет общество Монт Пелерин проповедовало в пустыне. Неолиберальные теории были изолированы в обстоятельствах интервенционистского консенсуса. Потребовалось дождаться кризиса кейнсианства для того, чтобы все идеи Хайека были приняты в политических элитах. Великобритания стала полигоном воплощения рекомендованных мер.
В 1955 году был создан Institute of Economic Affairs (IEA), который работал над популяризацией тезисов Хайека и принципов монетаризма, сделав своей мишенью в основном предпринимательские круги (долгое время не доверявшие им) и финансистов.

Британская «консервативная революция»

В конце шестидесятых годов появились первые признаки кризиса общества, которые толкнут Великобританию на «консервативную революцию», организованную Маргарет Тэтчер. Стагфляция, ставшая новым сочетанием безработицы и инфляции, привела к пересмотру кейнсианской парадигмы (в частности, уравнения Филипса о взаимосвязи между инфляцией и безработицей). Кризис стал толчком к развитию теорий Общества Монт Пелерин и IEA, ставших получать все более благосклонный прием в предпринимательских и политических кругах. Обе организации распространяли идеи главенства борьбы с инфляцией, утопического характера политики полной занятости, сверхмощи профсоюзов, вредных последствий экономической политики. В 1970 году IEA опубликовала работу Милтона Фридмана, который разгромил кейнсианскую денежную политику. Фридман выступил за уменьшение государственного дефицита с целью контроля роста денежной массы.
В 70-е годы, ставшие временем переквалификации многих британских политиков, произошло сближение между консерваторами и либералами, своего рода слияние наследников Бёрка и Смита.
Чтобы поддержать эту динамику либеральной конверсии, члены консервативной партии (в которую входили Маргарет Тэтчер и Кейт Джозеф) создали в 1974 году Центр политических исследований. В 1977 родилась еще одна организация - Институт Адама Смита. В Великобритании начался период «консервативной революции». Победа Тэтчер в 1979 году укрепила успех неолиберальных научных центров. Члены этих организаций, в частности, Джефри Хау и Николас Ридли, стали оплотом консервативных правительств [17].

Эта молниеносная история неолиберальных исследовательских центров подчеркивает политический вес концепций Хайека. Уже в Обществе Монт Пелерин он смог навязать свою идею государства (минимального, без малейшего права на вмешательство в экономику) и рынка («самоустранение от участия»). В доказательство своего интеллектуального господства он получил нобелевскую премию в 1974 году, после чего она была вручена и шестерым его друзьям-неолибералам: Милтону Фридману (1976), Джеймсу Бьюкенену, Морису Аллэ (1988), Рональду Коузу (1991) et Гари Бекеру (1992). В определенной степени, в конце двадцатого века «единственной экономической идеей» стала его программа, изложенная в Конституции свободы.