«Гуманитарное» вторжение в Сирию 150 лет назад

Гуманитарная интервенция в Сирию постоянно преподносится как средство, призванное положить конец страданиям людей, вовлечённых с 2011 года в войну между властью и вооружённой оппозицией. Войну, основную ответственность за которую, по праву или ошибочно, возлагают на проправительственные силы.

Значит, для оказания помощи нужно свергнуть существующую власть. По всему видно, что эту помощь в течение нескольких месяцев уже начали оказывать в косвенной форме, путём поставок оружия повстанцам и засылок на сирийскую территорию иностранных агентов и отрядов боевиков. Однако использование военной силы на территории иностранного государства без согласия законной власти противоречит принципу государственного суверенитета, заложенного в Уставе ООН. Использование силы в межгосударственных отношениях запрещено, за исключением случаев законной обороны или коллективных действий согласно резолюции Совета безопасности ООН.

Международный уголовный суд в 1986 году осудил военную поддержку, оказанную администрацией Рейгана никарагуанским Контрас - повстанцам, которые боролись за свержение сандинистского режима. Этот суд заявил, что такая поддержка не соответствовала соблюдению прав человека, хотя Вашингтон и обвинял режим в совершении злодеяний.

Но эти юридические тонкости не помешали ввести в практику односторонние действия, официально заявленной причиной которых являются альтруистические соображения. Например, бомбардировки бывшей Югославии во время кризиса в Косово в 1999 году или вторжение в Ирак в 2003 году. Последним по дате примером были действия, осуществлённые в 2011 году в Ливии. Некоторые государства утверждают, что они вышли за пределы, которые были установлены резолюцией 1973 Совета безопасности.

Основанием для этих односторонних интервенций служит универсальное правило высшего типа: долг защищать любой народ, если он подвержен массовой гибели. Однако этот принцип, абсолютно легитимный как таковой, полностью зависит от прихоти вмешивающейся стороны. Можно ли быть уверенным в том, что последняя не воспользуется неограниченной властью, которую она себе предоставляет, и не будет употреблять насилие в отношении другого государства в других, нежелательных для этого государства целях? История напичкана «справедливыми» войнами, которые оборачивались злом для пострадавших народов. Великий юрист из Невшателя Эмер де Ваттель ещё в 1758 году осуждал покорение американских индейцев конкистадорами, которое они проводили под предлогом освобождения их от тиранов.

Специалисты по этому вопросу постоянно пытались найти пример, который свидетельствовал бы о том, что действия вмешивающейся стороны были безупречными. И они давно считают, что этому условию отвечает экспедиция, датированная 1860 годом, которая касалась оттоманской провинции Сирии, в которую входил тогда и теперешний Ливан [1]. В этот год с мая месяца по август от 17 000 до 23 000 человек, большинство из которых христианского вероисповедания, были массово истреблены в горах Ливана и в Дамаске в результате межэтнических стычек. Эта новость ходит по Европе и будоражит общественное мнение. Оттоманские власти обвиняются в том, что способствуют, а иногда и сами принимают участие в бесчинствах, совершаемых вооружёнными друзами в Ливанских горах и повстанцами в Дамаске.

Тогда Наполеон III с согласия правительств европейских держав решает направить туда экспедиционный корпус в количестве 6000 человек, чтобы положить конец этой «кровавой бойне». Французские военные пребывают там меньше года. Они уйдут как только восстановится мир и будет осуществлена административная реорганизация, которой приписывают поддержание гражданского согласия вплоть до первой мировой Войны. И даже в наши дни некоторые юристы даже среди тех, кто не признаёт права на гуманитарное вмешательство, считают, что операция 1860 года была, возможно, единственной «истинно» гуманитарной интервенцией XIX века.
Однако если присмотреться повнимательнее, межобщинные разногласия, которые обострились в 1860 году, были обусловлены стремлением западных держав распространить своё влияние на местные национальные меньшинства. Следует признать, что игра стоила свеч. Речь шла о разделе провинций распадающейся Оттоманской империи, ставшей для западных держав предметом бурных споров. Франция не скрывает, что эти места сулят ей торговые выгоды. Россия тоже не прочь расширить на юг свои земли. Чтобы достичь своих целей, каждый опирается на местные общины: французы поддерживают католиков, русские защищают православных, а англичане берут шефство над друзами.

После интервенции 1860 года Франция усиливает свою экономическую власть в Ливане до такой степени, что 50% активного населения Ливана в 1914 году работает на французскую шёлковую индустрию. Эта отрасль рушится после того, как было принято решение обойтись без ливанских поставщиков. Последние лишаются средств существования.

Год спустя, то есть в 1915 году, англичане и французы организуют блокаду сирийского побережья, с тем чтобы не допустить поставок продовольствия в этот регион, сильно зависимый от импорта зерновых культур. Единственная цель блокады - вызвать в арабских провинциях восстание против власти Стамбула, который участвует в Первой мировой Войне на стороне Германии Вильгельма II. После этого наступает беспрецедентный голод, от которого погибнет 200 000 человек в центральной и северной части Ливанских гор и 300 000 человек за пределами Сирии.

В 1840 году Франсуа Гизо, в ту пору посол Франции в Лондоне, выразил геополитические побуждения, которые довлели над правительствами европейских стран и которые анимировали в их глазах политику британского министра Иностранных дел лорда Пальмерстона: «Где-то там, в долине или на вершине горы в Ливане мужчины, женщины и дети сегодня живут и здравствуют, а завтра будут уничтожены, потому что лорд Пальмерстон, проезжая по железной дороге из Лондона в Саутхемптон, подумает: «Нужно, чтобы Сирия взбунтовалась, мне нужно восстание в Сирии, если Сирия не взбунтуется, значит я глуп».